Сегодня пятница 29 марта 2024 г. 18:04
сделать стартовой в избранное
О проекте
Контакты
Форум
Размещение рекламы
   
 
 
Логин Пароль  
 
 
запомнить на этом компьютере
регистрация  |  если забыли пароль
 
 
№113октябрь 2016Страна заводов
Из глубины сибирских руд
30-40-годы прошлого века — странное, неоднозначное время в истории нашей страны. С одной стороны — большая война и жестокие репрессии, с другой — небывалые темпы развития и индустриализации. Судить и оценивать можно по-разному, но факт остаётся фактом: множество промышленных достижений и начинаний того времени приносят свои плоды до сих пор. Именно на эту непростую эпоху пришлось рождение Красцветмета — завода, который сегодня является крупнейшим в мире производителем металлов платиновой группы, золота и серебра.

Драгоценная история Красноярска началась ещё в 1919 году, когда стартовала усиленная разведка медно-никелевых месторождений на Таймыре. В 1934-м запасы, разведанные к тому времени, были посчитаны, а через год принято постановление о строительстве Норильского никелевого комбината.
Переработка никеля предусматривает электролиз, в процессе которого на дно электролизных ванн выпадают шламы, в которых, по результатам анализов, содержались благородные металлы. Для того чтобы извлечь их оттуда, стране нужен был аффинажный завод, причём не в Москве или на Урале, а здесь же, в Сибири.
div style="text-align: justify;">Драгоценная история Красноярска началась ещё в 1919 году, когда стартовала усиленная разведка медно-никелевых месторождений на Таймыре. В 1934-м запасы, разведанные к тому времени, были посчитаны, а через год принято постановление о строительстве Норильского никелевого комбината.
Переработка никеля предусматривает электролиз, в процессе которого на дно электролизных ванн выпадают шламы, в которых, по результатам анализов, содержались благородные металлы. Для того чтобы извлечь их оттуда, стране нужен был аффинажный завод, причём не в Москве или на Урале, а здесь же, в Сибири.
Путёвка в Красноярск
Выбор стоял между тремя городами: Красноярском, Норильском и Новосибирском. Наш город оказался в наиболее выигрышном положении: сошлись необходимые транспортные связи с поставщиками сырья, водные, энергетические, тепловые ресурсы. Здесь рассматривался и юго-западный район, и район Качи, но остановились строители на площадке на правом берегу Енисея.
Из воспоминаний профессора, доктора химических наук Ореста Звягинцева, одного из членов комиссии по выбору места размещения промышленной площадки завода (октябрь 1939 года):
«Приехав в Красноярск члены комиссии В осмотрели несколько площадок недалеко от станции «Енисей» и станции «Злобино», где потом, во время войны, выросли различные заводы. И, наконец, доехали до завода «Красмаш». За ним в северо-восточном направлении простиралось огромное почти ровное пустое пространство. По направлению к реке Енисей были видны жилые дома «Красмаша», а справа — здание недостроенной ТЭЦ, первая очередь которой выпускала в небо чёрные клубы дыма. С противоположной стороны невдалеке проходила магистраль железной дороги. Поблизости от «Красмаша» была платформа, где останавливался пригородный поезд, именовавшийся народом кратко: «ученик». Между железной дорогой и ТЭЦ ничего не было. На плане предполагаемой застройки часть этого пустыря должен был занимать кабельный завод. Его строительство было сомнительным и не состоялось.
Близость к железной дороге и лёгкая возможность построить подъездной путь, близость ТЭЦ и возможность в будущем получать энергию и от другой строившейся тогда районной электростанции, возможность воспользоваться водоснабжением от «Красмаша», достаточно широкие перспективы для постройки жилого посёлка и другие обстоятельства, подробности который я уже не помню, заставили комиссию остановиться именно на этой правобережной площадке.
С тоской и безнадёжностью смотрел я на серое небо, серую грязную дорогу, на серые горы вдали и, казалось, не поблагодарят нас за это неуютное место люди, которым придётся здесь работать. Но чёрные клубы ТЭЦ, водокачка соседнего завода, гудки паровозов вселяли другое настроение. Обжить это место казалось нетрудным делом, а побыстрее ввести в действие проектируемый завод именно здесь было реальностью».
На страх и риск
Обжить пустые и серые пространства — это, как говорили сказочные герои, «службушка, не служба». А вот как быть с тем, что у отечественных специалистов практически не было опыта аффинажа никелевых шламов?
Какое-никакое подспорье имелось. Корни российского платинового дела уходят в первую половину XIX века. Правда, в качестве сырья шламы наши праотцы не использовали. Аффинажные заводы в стране тоже работали, но это были некрупные предприятия: одно в Москве (специализировалось на аффинаже золота и серебра), а второе — в Свердловске (занималось аффинажом платины и некоторых металлов платиновой группы). Для красноярской практики этот опыт можно было использовать лишь в небольшой степени. Также в распоряжении проектировщиков были скудные знания о переработке медных и никелевых шламов, накопленных канадскими коллегами.
Ещё одна сложность заключалась в том, что проектировщики не очень хорошо представляли себе, с какими именно шламами им придётся работать.
«Проектировщикам пришлось сделать некоторые произвольные допущения о составе сырья, поступающего на завод. Было принято, что содержание благородных металлов будет 12-15%. Как потом выяснилось, эти допущения оказались неверными: шламы оказались во много раз беднее (0,3%)», — вспоминает профессор Звягинцев.
Поэтому проектирование завода осуществлялось на основе провизорной, то есть предположительной технологической схемы. Сегодня сложно представить, на какой риск шли специалисты: тогда, в начале 1940-х, ошибки могли быть расценены как вредительство — со всеми последствиями. Но приближалась война, и стране крайне необходимо было повысить В свою валютную обеспеченность. Более точных данных у проектировщиков не было, и взять их было неоткуда.
Работы по аффинажу платины и палладия уже начались, хотя специалисты располагали, мягко говоря, примитивным оборудованием. Для гидрометаллургических процессов, требующих нагрева, были изготовлены так называемые «бани»: стальной бак футеровался огнеупорным кирпичом или асбестовой массой с пазами для укладки нихромовой спирали. Внутри этого бака помещались кварцевые или фарфоровые котлы небольшой ёмкости, которые сверху закрывались деревянными крышками с отверстиями для подключения газоотводов. Механизации — никакой: всё делалось вручную. То есть и перемешивание растворов в котлах, и транспортировка в бутылях кислот и растворов, и подъём грузов на верхние отметки рабочих площадок – на всё были руки сотрудников.
И всё же 23 марта 1943 года строители и заводчане совершили невозможное: впервые в истории нашей страны были аффинированы платина и палладий из руд норильского месторождения. С этого дня отсчитывает свою историю Красцветмет.
Задачи и решения
Безусловно, извлечение благородных металлов из сырья, которое до этого считалось неперерабатываемым, разработка новых технологий — это большое событие в мире металлургии. С этого момента начинается интенсивная подготовка к пуску завода, который был установлен на середину В июля 1943-го. И это было уравнение со множеством неизвестных.
Дали о себе знать неувязки между проектным решением и фактическим положением дел: получить чистый металл из бедных шламов, которые поступали на завод, было очень сложно. Более того, в шламах содержались инородные предметы: железный скрап, недорастворённые остатки анодов. Всё логично: работники Норильского комбината, у которых и так проблем было хоть отбавляй, рассматривали шламы как побочный продукт и не особо заботились о его качестве. Теоретически их необходимо было обогатить, и лишь после этого подвергнуть аффинажу. Однако проект не предполагал обогащения шламов в Норильске, так что проблема выглядела неразрешимой.
Кроме того, очевидны были кадровые сложности. Откуда в Сибири возьмутся специалисты-аффинёры? На красноярском заводе развернулось производство, аналогов которому в России не было, так что поиск и обучение работников стало делом первостепенным.
При этом нужно было продолжать строительно-монтажные работы в аффинажных цехах, доводить эти цеха до проектных кондиций и наращивать объём производства.
Решения должны были быть быстрыми и оперативными, и на помощь красноярцам отправились московские учёные — специалисты Института общей неорганической химии АН СССР. На месте они приняли три судьбоносных решения: безо всяких проволочек начать обогащение шламов в Норильске; создать в Красноярске конструкторско-технологическое бюро при управлении лагерей, которое бы из числа видных учёных в области платиновых металлов выбрало тех, кто решал бы проблемы красноярского завода; обучить персонал: и инженеров, и рабочих, и руководителей. К реализации намеченных пунктов приступили немедленно.
В 
Кадры решили
Первый штат сотрудников молодой красноярский завод набирал в военное время. На предприятие прибыли инженеры-металлурги, выпускники Уральского индустриального института. Направлялись сюда и опытные специалисты, например, группа инженеров приехала с Тырныаузского молибденового комбината на Северном Кавказе — предприятие было закрыто в связи с приближающимся фронтом. Ну а рабочими, в основном, становились сельские жители края, причём девушки — парни-то уходили воевать. Как бы то ни было, именно эти кадры решили все возложенные на них задачи.
«На аффинажный завод я попала неожиданно для себя. Я училась в 10 классе Ногинской средней школы Абанского района. Жили очень бедно. Семья 10 человек, дети все сводные, папины-мамины и общие. Я очень хотела учиться, но стыдно было сидеть за партой, когда гибли на фронте твои друзья. Я написала заявление в военкомат, но мне отказали с отправкой на фронт — я осталась самая старшая в семье. Мне предложили поехать на строительство аффинажного завода. Я возражала ехать на завод, но мне пояснили, что отказ будет считаться дезертирством. Пришлось ехать», — вспоминает работница завода З. Балашова.
Конечно, допускать деревенских девчонок к работе без спецподготовки было невозможно. Да и инженеры, собственно говоря, имели только общетехническую подготовку — специфики производства они не знали. Так что технологию аффинажа изучали все без разбора: и инженеры, и техники, и рабочие. А учили их лично прибывшие профессора, доктора наук — ситуация, надо сказать, беспрецедентная. В заводских документах можно найти такие записи: «профессор Лебединский прочитал лекции по аффинажу для инженерно-технического персонала», «профессора Звягинцев и Рубинштейн прочитали цикл лекций по аффинажу платиновых металлов и обогащению для мастеров завода».
«Нас было 15 девчонок, которым в Ирбейском райкоме вручили комсомольские путёвки, и мы поехали в Красноярск, на строящийся аффинажный завод. Это был 1943 год. Поселили нас в общежитии. Бараки стояли у железнодорожной платформы «Октябрьская». На работу определили в цех номер два, тогда он был под номером девять. Технология ещё не была запущена, завод лишь готовился к работе. И мы, главным образом, занимались уборкой цеха да ещё ходили на техминимумы. На занятиях всё было как в школе: нам лекции читали по неорганической химии, по оборудованию металлургических предприятий, по технологии различных процессов. Мы старались понять это, но всё представляли очень смутно. И всё же нам казалось, что мы подготовлены для работы в цехе», — вспоминает работница завода.
В 
«Посмотрите же на мои дела»
О конструкторско-технологическом бюро завода следует сказать особо. Это тяжёлая страница истории: за передовыми разработками и яркими достижениями стоят судьбы людей — одарённых, талантливых.
С 1943-го года всю исследовательскую работу на заводе возглавил Иван Башилов, доктор технических наук, который прибыл в Красноярск в составе конструкторско-технологического бюро. В 1944-м Башилов разработал технологию хлорирующего обжига норильских шламов, которая позволяла сразу на порядок увеличить содержание платины в шламах. В 1945-м он вместе с другими учёными испытал метод разделительной плавки: она позволяла отделять металлы друг от друга по их удельному весу непосредственно в расплаве. Эти процессы практически решили проблему обогащения норильских шламов: в результате их внедрения на аффинаж стали поступать концентраты с содержанием до 40-50% платиновых металлов — то, что необходимо для выделения их чистом виде. На протяжении 10 лет Башилов участвовал практически во всех заводских разработках: или вёл их сам, или руководил процессом. Этому талантливому учёному завод во многом обязан своими первыми успехами.
Судьба Башилова — повод для серьёзных философских дискуссий и роли государства в жизни человека. Вместе с другими учёными он получил первый советский радий, а впоследствии практически решил вопросы получения всех радиоактивных элементов в стране. Научная степень доктора химических наук ему была присуждена без защиты диссертации. Человек переживал карьерный взлёт, и в этот момент вдруг ложный донос, арест, 58 статья (контрреволюционная деятельность), 10 лет, хотя никто не мог сформулировать, в чём же провинился учёный. Срок наказания он отбывал в Ухте на радиевом заводе — сначала чернорабочим, потом сторожем, а после начальником лаборатории. Горькая шутка: этот завод был построен по технологии, разработанной самим Башиловым. Затем ученый был переведён в Москву в Бутырскую тюрьму, где и получил предложение приехать на наш завод — работать с драгоценными металлами. От заключения его освободили, но судимость не сняли, и каждую неделю Башилов ходил в ОВД – отмечался. На заводе он работал вначале исследователем, а после — руководителем научно-исследовательского отделения ЦЗЛ. В 1945-м он получил орден «Знак Почёта», а в 1948-м стал лауреатом Сталинской премии. То есть госпремию получил враг народа — такой вот оксюморон эпохи.
Неоднократно Башилов писал письма — Молотову, Сталину. Он просил пересмотреть его дело или хотя бы объяснить, за что именно был осуждён. Вот цитата из письма учёного к Молотову:
«Я понимаю вполне, что в великой тревоге за безопасность Страны Советов в период разгрома вражеских заговорщиков мог быть захвачен всплесками шквала борьбы и я, но я не могу допустить, чтобы это продолжалось длительное время и привело меня к уничтожению как полноценного работника, активного участника великой социалистической стройки! <…> Версия следователей НКВД, что всё положительное, что я дал нашей промышленности, является маскировкой хитрого и злобного врага, в данном случае явно абсурдна. <…> И. В. Сталин и Вы не раз подчеркивали важность и необходимость оценки людей по реальным делам — посмотрите же на мои дела! Они, несомненно, говорят за меня, мои ошибки юности прошли бесследно, ибо ни с эсерами, ни с какими другими антисоветскими группировками я за все время Советской власти никаких связей не имел и не мог иметь, найдя свой собственный и полезный для СССР жизненный путь, который целиком связывал меня с нашим социалистическим строительством и полностью меня захватывал».В 
Башилова оправдали в 1954-м. Слишком поздно: учёный скончался в 1953-м, так что реабилитация получилась посмертной. Похоронен он был в Красноярске, за могилой сегодня ухаживают заводчане. На плите — цитата из того самого письма: «Посмотрите же на мои дела».
С судьбой Башилова сходна история профессора Сергея Анисимова, финал которой, правда, оказался не таким В трагичным. В 1941-м он также был осуждён по 58-й статье — на тот момент был заведующим кафедрой Северо-Кавказского горно-металлургического института. 5 лет отбывал наказание в Норильске, где практически всё время занимался наукой, а потом ещё 10 лет проработал на красноярском заводе. Во многом именно благодаря ему на предприятии появилась лаборатория для анализа бедного по содержанию благородных металлов сырья. Это позволило организовать контроль технологии, учёт потерь. Да и вообще трудно себе представить аффинажное производство без пробирного анализа. Анисимов решал и другие задачи, в частности, педагогические: он обучил немало квалифицированных кадров и лаборантов-пробиреров. В 1954-м профессор был реабилитирован — за отсутствием состава преступления, после чего покинул наш город.
Рудольф Мюллер, доктор химических наук, был заведующим кафедрой Ленинградского университета. Осуждён был по то же статье, на красноярский завод направлен в «статусе» заключённого. Здесь он занялся разработкой электрохимических методов разделения благородных металлов. Работа его продолжалась 4 года, на её основе на заводе был фактически построен цех электролиза.
Физика-спектроскописта Всеволода Недлера также осудили на 4 года. На заводе он работал практически по профилю: внедрял метод спектрального анализа, готовил соответствующие кадры. Метод стал важнейшим способом контроля технологических процессов, и, в более современно оформленных вариантах, применяется по сей день.
Начало большого пути
На долю первого поколения заводчан, безусловно, пришёлся самый сложный период. Новая технология, примитивное оборудование, Великая Отечественная Война — казалось бы, в короткие сроки запустить производство невозможно. Но завод был сдан в срок: к концу июля 1943-го основные объекты цеха обогащения были готовы к эксплуатации. А когда война закончилась, Красноярский завод был уже полноценным производством, выполняющим госплан, обеспечивающим страну драгметаллами.
Принято считать, что первый этап завершился в 1954-м. К тому времени технология была налажена, корпуса построены, учёные реабилитированы. Большинство из них разъехались по своим домам, но остались их научные разработки, остались специалисты, которых они обучили. Вчерашние деревенские девчонки превратились в профессиональных аффинёров, которые могли не только выполнять свою работу, но и обучать новое поколение. И остался завод: до сих пор передовой, до сих пор уникальный — аналогов ему в мире нет. Периодически предприятие сообщает о новых достижениях: освоена продукция, открыта площадка, строится корпус. Удивительно, что таким перспективным оказалось предприятие, казавшееся в своё время совершенно нереальным.

Первый аффинёр

Первая продукция завода была получена под руководством Николая Селивёрстова. На красноярский завод его откомандировали из Норильска — он занял пост главного исследователя. В 1942-43-м Селивёрствов буквально жил на опытной установке, отрабатывая технологические приёмы. Из воспоминаний Софьи Тепловой, аппаратчик цеха платины и палладия:
«Мы с Николаем Степановичем осаждали платину. Сернистым аммонием: пробу возьмём, осадка не выпало — всё, готово. Отфильтровали, промыли. Потом у нас были такие кварцевые чашечки, я их наполняла, на противни из нержавейки ставила – и в печку. Конец смены, надо домой идти, а я смотрю на него, и ему так охота дальше работать! Я говорю: «Николай Степанович, а вы хотите, я останусь ещё, чтоб нам скорей закончить?». Он говорит: «Девочка моя, я так рад! Ну, оставайся!». Мы вытащили это всё из печки, всё это растёрли. Взвесили. Когда мы всё сделали, если б вы видели Николая Степановича! Он был такой счастливый, а я радовалась, что могла участвовать в таком деле. Я, деревенская девчонка!»


«Промышленные страницы Сибири» №10 (113) октябрь 2016 г.

Новости
 
На форуме БИОТ-2022 пройдет сессия по ESG
Составители рейтингов компаний против промышленников! Панельная дискуссия......
 
 
Ровно через неделю стартует "Металл-Экспо'2022"
С 8 по 11 ноября 2022 г.......
 
 
Подготовка Недели металлов в Москве выходит на финишную прямую
С 7 по 11 ноября в Москве......
 
 
Новинки, инновации сварочной отрасли и бесценные знания на выставке Weldex!
С 11 по 14 октября в Москве,......
 
 
VII Всероссийская неделя охраны труда представила темы деловой программы
VII Всероссийская неделя охраны труда, которая пройдет......
 
 
Посетите главную выставку сварочной отрасли России – Weldex 2022!
      11-14 октября 2022 в Москве,......
 
 
Что будет на рынке металлов и металлоконструкций в ближайшем будущем
С 21 по 23 июня 2022 г.......
 
АРХИВ НОВОСТЕЙ
   
   
© 2006-2017. Все права защищены. «Единый промышленный портал Сибири»
Цитирование приветствуется при условии указания ссылки на источник - www.epps.ru
© Создание сайта - студия GolDesign.Ru